|
|
Тексты » Евгений Борзов. Американские встречи Андрея Тарковского
Евгений Борзов.
Американские встречи Андрея Тарковского
Андрей Тарковский не был страстным путешественником. По его собственным словам его больше интересовали путешествия в глубины человеческого сознания, нежели обычные туристические поездки по миру. Оказавшись за границей, он посещал лишь те европейские страны, в которые осуществлялись его творческие планы.
В первый раз А.Тарковский посетил Америку осенью 1962 года в составе делегации, в которую входили почитаемые мастера советского кинематографа, включая и Михаила Ильича Ромма. Окрыленный недавней победой в Венеции с фильмом «Иваново детство», молодой режиссер вел себя весьма раскованно в стране передового капитализма и старался обособиться там от своих старших коллег. По воспоминаниям А.Гордона, Тарковский «манкировал официальными встречами и где-то пропадал до утра». Вероятно, он проводил время в кругу новых друзей, среди которых был и Андрей Яблонский, который подарил ему «подпольный» в то время роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго». С этим романом Тарковский благополучно преодолел на обратном пути бдительность таможни в аэропорту «Шереметьево», но обрел репутацию заносчивого свободолюбца у приставленных наблюдателей.
Следующее посещение Америки состоялось почти через 20 лет. Это случилось в конце августа 1983 года, когда режиссер был приглашен на кинофестиваль в город Telluride в штате Колорадо. Об этом свидетельствуют записи в его дневнике.
29 августа, Сан Грегорио (Италия)
В восемь тридцать утра 28 августа мы отбыли в Нью-Йорк. Там мы ждали около двух часов, чтобы сделать пересадку. В Нью-Йорке нас приветствовали, после некоторой задержки, люди от господина М. Devecchi, дистрибутора «Ностальгии» в США. Потом мы летели в течение еще четырех часов сначала в Лос-Анджелес потом в Лас-Вегас, где мы были встречены Томом Лудди, Кшиштофом Занусси, и Ольгой Сурковой.
Мы поехали смотреть достопримечательности в Лас-Вегасе. Город с сумасшедшей безвкусицей, одни казино. «Мечта мирового пролетариата» — как кто-то сказал — выглядит точно так же, как декорации, сделанные Александром Птушко! Это кошмар. Странные архитектурные формы.
Великий Каньон, пустыня, национальные парки и, наконец, большая Долина Памятников (Вагнер, Гамлет, Стикс!). Telluride, где они добывают свинец, ртуть, и золото, производит впечатление какой-то декорации. Они не строят здания, но устанавливают художественные оформления, как в киностудиях. Пейзаж поблизости — горы, цветы, осины, ели. Маленькая Швейцарии, но в гигантском масштабе. Штат Колорадо. Я начал переговоры с Биллом Пенсом, директором фестиваля.
22 ноября, Сан Грегорио (Италия)
В прошлом всякий раз, когда я смотрел американские фильмы, снятые в деревнях или маленьких провинциальных городах, у меня складывалось впечатление, что здания и уличные декорации были сделаны ужасно. Но когда я увидел эти места своими собственными глазами, я понял, что это было как раз наоборот. Вся Америка — своего рода Диснейленд. Здания сделаны из планок, досок, и фанеры. Чувство недостатка стабильности и основательности висит над всем этим. К. Занусси, с кем мы путешествовали, объяснял это американским динамизмом, нежеланием врасти в одно место, готовностью скитаться по стране в поисках лучшей работы.
Гамлет — или часть этого, по крайней мере — должен быть снят в Долине Памятников. Удивительно, что в местах подобно этому, где нужно говорить с богом, американцы делают вестерны. Квакеры. Деревни. Девочки в длинных юбках. Обширные места, дороги, на которых невозможно попасть под проходящий автомобиль. Пустота. Крошечные города и замечательная прерия. Бедные американцы — без души, без корней, живущие на земле, которой они не знают и не могут оценить. Нью-Йорк ужасен.
После окончания фестиваля в Колорадо, мы поехали в Вашингтон, чтобы встретиться с Васей Аксеновым и Славой Ростроповичем. Вася и его жена Мая приветствовали нас в аэропорту. Я был очень рад видеть их, они пригласили нас к себе домой. Удобный двухэтажный дом с американской кухней, которая произвела большое впечатление на Ларису. Вася казался весьма деловым, а Мая дружественной и гостеприимной. Он пишет много и читает лекции в одном из университетов. Так он зарабатывает себе на жизнь. Позже мы поехали к Славе Ростроповичу, который был в тот день Вашингтоне. Он очень приятен. Он искренне обеспокоен нашей проблемой и обещал помочь. По его мнению, если мы попросим убежище в Америке, то Андрюшка и Анна Семеновна приедут к нам сюда очень скоро. Я оставил короткую версию моей биографии ему. Он хочет говорить относительно меня. По-моему он ищет работу для меня. Я не понимаю, зачем это надо теперь, когда я собираюсь делать новый фильм. Мне кажется, что это не очень удобно.
Но Слава дал нам надежду.
У Васи мы познакомились с Алешковским, который раньше жил в их доме и писал нам. Удивительно яркий, хороший человек. Он представил мне и Ларисе свои книги. В результате всех этих встреч и впечатлений Вашингтон показался почти как родной город, немного напоминающий Ленинград. Потом мы возвратились в Нью-Йорк и впоследствии в Италию. [...]
______________
Наиболее детальное и интересное освещение приезда А.Тарковского в США нашло отражение в статье американского режиссера Стена Брекиджа, опубликованной в журнале «Rolling Stock» в конце 1983 года. Ниже приводится авторский перевод этой журнальной публикации с некоторыми купюрами, которые, однако, не затрагивают ее основной смысловой и содержательной стороны.
А. Тарковский приехал в Америку из Италии без официального разрешения из СССР. Билл и Стелла Пенс приглашали его на этот фестиваль в течение последних 7 лет, но только сейчас А. Тарковский смог откликнуться на эту просьбу. Все были весьма удивлены тем, каким невысоким и худым (намного более худым, чем на фотографиях) он выглядел на самом деле. Он всегда находился в какой-то стойке, похожей на бойцовскую. Одной самой распространенной шуткой на фестивале была следующая: «А вы еще так и не видели улыбки на лице А.Тарковского?» Нет, никто не видел. Даже и намека на улыбку. Это было лицо мудрого человека, но чрезвычайно измученного и напряженного. Он был на фестивале со своей женой, довольно высокой женщиной с золотистыми волосами. В отличие от мужа она временами улыбалась и смеялась.
Меня часто спрашивают: «Что вы имеете в виду, когда говорите, что А.Тарковский самый великий современный режиссер»? Я лично думаю, что для любого режиссера конца 20 века существуют 3 основные задачи, которые нужно выполнить, чтобы сделать успешный фильм. Первое — сделать эпическое полотно, т.е. рассказать сказку об истории развития мира. Второе — сделать его очень личностным, потому что только в эксцентричные моменты нашей жизни мы предельно откровенны. Третье — создать нечто иллюзорное наподобие сна, т. е осветить грани подсознательного. Единственный мастер, который сочетает все эти вещи в каждом своем фильме — это А. Тарковский.
Я был очень рад, что на торжественной церемонии открытия фестиваля мне поручили вручить знаменитому мастеру кино почетный медальон.
Все прошло очень гладко. Я повесил медальон на грудь А. Тарковского и передал микрофон К. Занусси, который был переводчиком на этой встрече. А. Тарковский поднялся и произнес речь. Публика была не готова к этому. Обычно люди, принимавшие тут награды, бывали весьма преклонного возраста и, будучи переполненными чувствами, или просто от смущения они выступали 2–3 минуты, потом следовали аплодисменты и они уходили со сцены. Но А.Тарковский держал аудиторию около 7 минут. Это была хорошая речь, хотя в середине она немного топталась на месте, как это часто бывает. Наверняка, он очень волновался, ощущая себя чужим русским в глубине американского каньона штата Колорадо перед многочисленной аудиторией в зале. Выступление прошло удачно, и его суть заключалась в том, что он всегда стремился передать в своих фильмах неотъемлемую часть самого себя. А затем начался показ его нового фильма «Ностальгия».
Это фильм о русском, который собирает в Италии материал о своем соотечественнике композиторе, жившем в Милане в начале 19 века. Фильм автобиографичен в том смысле, что А.Тарковский сам был в тот момент в Италии и работал над своим проектом. Когда кто-то спросил его на семинаре о том, собирается ли он вернуться в Россию, А.Тарковский сказал: «А вы видели мою “Ностальгию”»? И когда тот человек ответил утвердительно, А.Тарковский промолвил: «Ну, вот, тогда вы сами знаете ответ на ваш вопрос». Сам фильм показался мне самым сложным из всех его картин. Некоторые кадры можно считать наиболее эллиптичными за всю историю кинематографа. Люди в городе говорили: «Вам следует посмотреть его “Иваново детство”. Это как раз то время, когда он создавал великое кино, которое можно понять!»
«Ностальгия» полна двусмысленности. Весь фильм похож на сон, и очень, очень медленный. Герой говорит о своей жене, оставленной в России и о том, как он одинок. Есть кадры, когда камера вплотную наезжает на куски итальянской почвы и затем раскрывается на русский пейзаж с крестьянскими домами и ожидающей женщиной. Встречаются сцены очень длинные и, если вы не любитель приглушенных оттенков на грани перехода цвета в черно-белое и эфемерного мерцающего пространства, то вам наверняка это все скоро наскучит.
Я же был абсолютно очарован, хотя и не являюсь апологетом длинных структурных сцен. Поначалу эти длинноты кажутся несвязанными с основным сюжетом, а потом оказывается совсем наоборот. Как из-за настроения, под которое попадаешь, так и из-за вплетенных нюансов, которые ты поначалу и не видишь, но которые, в конце концов, оказываются очень существенными для всего сюжета фильма.
Я вышел после этого сеанса как после религиозного освящения. Но в отличие от церковного обряда я остался абсолютно свободен. Мне не надо было во что-то верить, что-то подписывать, чему-то давать клятву. Просто это было чувство глубочайшего духовного проникновения. Я вышел в темноту опустившейся ночи, где небосвод освещали молнии, предвещая надвигающуюся грозу. Под шум дождя я провел в размышлениях всю ночь и проснулся, все еще думая о том, что пережил накануне.
На следующий день было решено показать А.Тарковскому несколько моих фильмов. Я предупредил Билла Пенса, что они могут не понравиться великому режиссеру, и я весьма нервничал перед показом.
В маленькой комнате гостиницы «Шеридан» был поставлен проектор и экраном служила стена, оклеенная светлыми обоями. Изображение получилось небольшим, соразмерным с экраном телевизора. В тесной комнате было 8 человек: польский мультипликатор Збигнев Рыбчинский, Ольга Суркова — очаровательная и добрая ассистентка А.Тарковского, затем сидел я, забившись в самый угол, а рядом со мной — А.Тарковский, его жена и, наконец, Джейн и Кшиштоф Занусси, которые лежали прямо на кровати, т к. мест больше просто не оставалось.
Окна комнаты были занавешены темными шторами, кондиционера не было, и вскоре стало совсем душно, потому что разогретый проектор еще больше добавлял жары. Но все это оказалось мелочью по сравнению с тем, что произошло потом.
После долгого молчания А. Тарковский вдруг начинает очень быстро говорить, и Занусси отвечает ему по-русски. По тону речи я чувствую, что А.Тарковский злится. Наконец Джейн спрашивает: «Ну, о чем вы спорите?» И Занусси начинает нехотя переводить: «Вы знаете, Тарковский говорит, что искусство должно нести в себе тайну, а то, что мы видим — слишком научно, чтобы называться искусством». Однако я не очень обеспокоен таким отзывом и прошу лишь подождать следующего моего фильма, который не имеет ничего общего с наукой.
Но А. Тарковский взрывается с первой минуты, как засветился экран. Он явно взбешен. Никто еще не видел его в таком состоянии тут за все дни фестиваля. Он не говорит, а просто бьет как молотом, произнося тирады в бешеном темпе. Он разбил вдребезги мой фильм, и его критике подверглось все: «Цвет — сущая гадость! Что это за краски? Для чего они? А это — слишком быстро. От этого даже глаза заболят! А вот тут — сплошное самолюбование!» Он орет на Занусси, искоса следя за экраном. То встает, то опять садится на свой стул. На меня он совсем не смотрит, хотя от моего плеча до его — рукой подать. Как только окончился показ, все, не говоря более ничего, сразу выходят на улицу.
На следующий день, когда я в одиночестве сидел за столиком в кафе, ко мне подошел польский мультипликатор и сказал: «Ты знаешь, Тарковский продолжал говорить о твоем показе весь день вчера. Они с Занусси бушевали еще часа два, как мы разошлись».
Он сказал, что знает А. Тарковского уже много лет и встречался с ним много раз в Польше и других странах. По его мнению многие люди считают, что А. Тарковский, как А. Рублев взял на себя обет молчания: «От него не услышишь слова даже в течение недели!». И потом добавил: «Я никогда не думал, что Тарковский за один раз так много может наговорить. Я просто завидую тебе!»
Я улыбнулся и подумал, что никогда бы не узнал об этом комплименте, если бы этот польский режиссер случайно не подсел ко мне в кафе в тот августовский день.
К. Занусси, сопровождавший Андрея Тарковского в этой поездке на фестиваль, тоже констатирует в своих воспоминаниях довольно угрюмое настроение режиссера от встреч с американцами. Он описывает, в частности, реакцию Тарковского на вопрос одного из участников кинофестиваля в Колорадо о том, как стать счастливым человеком: «Что он хочет? Почему он задает такие глупые вопросы?». Несмотря на разъяснения Занусси, Тарковский продолжал злиться и лишь пожимал плечами в ответ: «Пусть он задумается над тем, к чему он вызван из небытия, зачем призван к существованию, пусть попытается отгадать роль, которая ему в космосе предназначена, пусть исполняет ее, а счастье… оно либо придет, либо нет...»
Библиография
1. A. Tarkovskij. Diari. Martirologio 1970-1986. Firenze: Edizioni della Meridiana, 2002. P. 586–591.
2. S. Brakhage. Stan Brakhage Meets Andrey Tarkovsky. Telluride Gold // Rolling Stock, № 6, 1983. P. 11–14.
3. А. Гордон. Не утоливший жажды. Об Андрее Тарковском. М.: Вагриус, 2007. С. 142–143.
4. К. Занусси. Путешествие в долину гигантов // сб. «О Тарковском». М.: Дедалус, 2002. С. 163.
Печатается по тексту первой публикации на сайте «Зеркало». Международный кинофестиваль имени А.Тарковского. Материалы международной научно-теоретической конференции «Феномен А. А. Тарковского в интеллектуальной и художественной культуре» (Иваново, 8—13 июля 2007 г.)
©Е. Ю. Борзов (публикация с письменного разрешения автора)
Текст является собственностью автора и охраняется Законом об авторском праве и смежных правах. Любое использование текста, как полностью, так и частично, возможно лишь с разрешения автора. Несанкционированное использование материала статьи преследуется по закону.
|
